Сообщение от Serz на 25.03.2003 в17:41:
* Брюс Ли и Джет кун до*
Джет кун до - "шесть принципов боевого искусства Брюса Ли".
Методология, используемая в джет кун до, является комбинацией 6-ти принципов, которые определяют философию и теорию джет кун до. Мы знаем из всех источников, что Ли ценил боевую эффективность превыше всех других компонентов. Необходимо помнить, что принципы воплощаются в жизнь через технику:
1. С тех пор, как ни одна из стран не имеет монополии в боевых искусствах, прилежный студент обязан совершенствоваться в 4-х уровнях боя (удары ногами, руками, уходы и борьба) без ограничений. Боец должен переходить от ловушек Вин Чуна к ударам локтем из ганского бокса - это и есть использование принципа многоплановости боевого искусства.
2. Дистанция ведения боя. Оценкой эффективности дистанций различных боевых искусств на одном или 4-х уровнях боя мы пытаемся освободить себя от принципа этноцентризма, присущего многим видам борьбы. Студент джет кун до не связан определенным стилем в отношении дистанции, он просто занимает дистанцию, необходимую в конкретной ситуации. Как лучше расположить ногу, на какой высоте держать руки и т. д. - на все это должно обращаться минимальное внимание тренерами.
3. Пять способов атаки. Методы атаки фокусируются на: прямой, непрямой, комбинационной, атаки из неподвижного положения и атаки с рваным ритмом.
4. Личное и инструкторское предпочтение. Сюда полностью подходит пословица: "Моя правда - не твоя правда". В то время, как Ли интерпритировал джет кун до в соответствии с китайским искусством Вин Чуна, Дон Иносанто интерпретировал в соответствии с филиппинским искусством "Кали". Если каждый спортсмен разделяет принципы джет кун до, его интерпретация зависит более всего отличных приверженностей. Если студент предпочитает технику рук, то он концентрируется именно на этом в джет кун до. Проблема же заключается в том, что когда низкорослый человек хочет заниматься ударами ногами, в то время, как его природная сила лучше была бы импользована при ударах руками и бросках, роль инструктора - подсказать. Если же студент не соглашается, ему надо искать другого учителя или искусство.
5. Окружающая обстановка. В определенные моменты нож бывает лучше гранаты, а телефонный шнур - лучше ножа. Так и окружающая обстановка диктует приемы для использования. Многие приемы, используемые на боксерском ринге и татами для каратэ, не пригодны в условиях улицы.
6. Впитывать все полезное. Например, трудно блокировать высоким блоком из каратэ боксерский прямой удар.
На физическом уровне современное джет кун до - это объединение Вин Чуна с филиппинским искусством Кали, таиландским "муай тай", индонезийским "пентьяк-силатом" и европейским боксом. Они и составляют "семью джет кун до". Отсюда можно понять, что джет кун до - это не стиль, а метод достижения победы.
Сообщение от Serz на 15.11.2003 в21:39:
Брюс Ли родился в 1940 году в семье актера китайской оперы Ли Хой Чена и полукитаянки-попунемки Грэйс Ли.
Строго говоря, он был не совсем Ли Джан Фан (в переводе с китайского - "возвращайся назад": ребенок родился в Сан-Франциско, и мать хотела, чтобы ее сын вновь вернулся в Америку), Когда мальчик подрос, ему дали имя Ли Йен Кам ("никогда не сидящий на месте"): после первой киносъемки появилось имя Ли Суй Лунг ("маленький дракон"). А в свидетельстве о рождении, выданном в китайской больнице города Сан-Франциско, стояло имя Брюс Ли.
В то, что он на самом деле был мальчиком, верили далеко не все. Злые духи точно знали, что Грэйс родила девочку: мать и отец потратили много сил на то, чтобы сбить их с толку, и даже дали ребенку девчоночье прозвище Малышка Феникс. Их первый сын умер, и они решили, что чем-то прогневали богов; в Китае верят, что вторым ребенком в семье должна быть девочка, и Грэйс с Ли удочерили дочку бедняка. Потом у них родился сын Питер, затем Грэйс снова забеременела и не находила себе места от беспокойства: по китайским поверьям, второй сын тоже находится в опасности. Новорожденному Брюсу прокололи уши и называли его девичьим именем — казалось, что злых духов удалось обмануть.
Мальчик рос и не давал покоя всему кварталу: второго такого шкоды в Гонконге не было. Он носился по городу, дружил с кем попало, таскал яблоки с лотков уличных торговцев и не слушал родителей — большой грех для почитающих старость китайцев.
Мальчик рос и не давал покоя всему кварталу: второго такого шкоды в Гонконге не было. Он носился по городу, дружил с кем попало, таскал яблоки с лотков уличных торговцев и не слушал родителей — большой грех для почитающих старость китайцев. Впрочем, отец Брюса тоже не отличался семейными добродетелями. Он был хорошим актером и отличным малым, его любили друзья и женщины, а он в них души не чаял — Ли Хой Чен тратил деньги на что угодно, только не на детей. По гонконгским меркам Ли был состоятельным человеком (ему принадлежало несколько квартир, которые он сдавал в аренду), но то, как жила семья, привело бы в ужас чикагского безработного. Большой стол, за которым ели, играли и читали; единственная комната, в которой спали Ли, Грэйс, их дети, дедушки и бабушки, несколько слуг и огромная немецкая овчарка; вентилятор под потолком, уныло гонявший горячий воздух… Воду в дом подавали раз в неделю на несколько часов, и ее набирали во все плошки. Семейство Ли принимало душ на кошачий манер, размазывая воду по лицу, фыркая и брызгаясь, — что такое ванна, в доме не знали, а сорокаградусная жара в Гонконге была в порядке вещей... Но все, кто жил под этой крышей, были свято убеждены, что такой комфорт есть только в губернаторском дворце: большинство китайцев ютилось в тесных. жалких лачугах.
Дети подрастали, и их надо было учить — Брюса и его братьев отдали в иезуитский колледж. Иезуиты вот уже несколько веков занимались в Китае миссионерской работой и знали об аборигенах больше, чем кто-либо другой, но справиться с Брюсом Ли не сумели даже они.
Маленький, худенький, шустрый, он не мог сидеть на месте, не желал ломать голову над арифметикой и английской грамматикой и испытывал огромное удовольствие, только когда ему удавалось расквасить чей-нибудь нос. Бывший классный наставник Брюса, брат Генри, вспоминая его через много лет, уверял, что он был необычным ребенком - живым, восприимчивым, умным. С ним надо было обращаться очень мягко, все время занимать его воображение - тогда он вел себя как паинька... Судя по всему, это редко удавалось брату Генри: прошло несколько лет, и Брюса Ли выгнали из иезуитской школы.
В нем жила огромная тяга к самоутверждению, уличные разборки возвышали его в собственных глазах. Он был щуплым, увертливым и абсолютно бесстрашным: поводом для драки могло послужить даже то, что встречный мальчишка не так на него посмотрел, не так вздохнул, не туда сплюнул, недостаточно почтительно извинился. На рост и вес своих недругов Брюс внимания не обращал, и они лупили его по два раза на дню.
Ли Хой Чен, конечно, не был образцовым отцом, но синяки на лице сына и вечно порванная одежда действовали ему на нервы. Причитающая Грэйс промывала ссадины и штопала разодранную рубашку, а Ли каждый вечер читал Брюсу нотации: в конце концов он от этого безмерно устал. Денег детям Ли Хой Чен не давал из принципа, но когда Брюс попросил оплатить ему уроки кун-фу, он неожиданно для себя самого согласился — у него появилась хоть слабая надежда на то, что это безобразие когда-нибудь кончится.
Брюс Ли выбрал жесткий и агрессивный винь-чунь — по преданию, создательницей стиля была монахиня, жившая в XV веке. (Она изобрела его, когда наблюдала за схваткой змеи с журавлем.) Монахиня научила ему девушку Юм Винь Чунь, та — своего будущего мужа, у него тоже были ученики... Так очередь дошла до Ип Мена, бывшего инспектора полиции в городе Намхое, бежавшего в Гонконг от войск Мао Цзе-дуна. В Гонконге Ип Мен открыл свою школу и зарабатывал на жизнь тем, что делал из таких, как Брюс Ли, уличных шалопаев настоящих бойцов.
Бег на пять километров и сотни отжиманий, бесконечные удары по мешку с песком, акробатика, бои в полном контакте, когда кулак противника что есть силы обрушивается на твои ничем не защищенные ребра... Тренировки в школе Ип Мена заковали его тело в непробиваемую мышечную броню, научили почти совершенной технике боя. Брюс опробовал ее на своих одноклассниках, и результаты были более чем удовлетворительными.
Вскоре родители отдали его в другую школу — там выяснилось, что занятия с Ип Меном пошли ребенку на пользу. Отличником он, разумеется, не стал, зато сильно поубавилось донимавшее отцов-иезуитов бессмысленное озорство. На проказы у юного Ли больше не было сил: после занятий винь-чунем болела каждая косточка - легкость пришла лишь на пятый год.
Зато теперь Брюс Ли успокоился. Он стал королем школы — на улице его всегда сопровождала почтительная свита. Разобравшись с товарищами по классу, Брюс взялся за английских мальчишек: они постоянно дрались с маленькими китайцами и. как правило, лупили их почем зря. Англичане были гораздо крупнее, к тому же в их школах учили боксировать, но удары коленом в подбородок, лбом в нос и локтем в ухо оказались для них сокрушительной неожиданностью. Один за другим властители морей отправлялись в глубокий нокдаун, и с каждым подбитым глазом и расквашенным носом рос авторитет Брюса Ли: в Гонконге хорошо помнили об "опиумной войне", разграбленном Пекине и надписях "Собакам и китайцам вход воспрещен", совсем недавно исчезнувших из центральной части города.
Жизнь улыбалась Брюсу Ли, и к восемнадцати годам он чувствовал себя почти счастливым. Когда он был совсем маленьким, отец научил его танцевать, и теперь он выиграл первенство Гонконга по ча-ча-ча, сыграл несколько детских ролей в боевиках. На улице с ним никто не спорил. В свободное от драк и тренировок время Брюс брал уроки танцев. Теперь он выглядел как франт — тщательно зализанные и набриолиненные волосы, безукоризненно отглаженный черный костюмчик (он утюжил его сам, не доверяя матери), узенький галстучек с ровным узлом. То ли ученик миссионерской школы, то ли танцор из варьете — идеальная мишень для желающего развлечься уличного хулигана.
На гонконгских улицах с маменькиными сынками обходились неласково. На лакированный ботинок было приятно плюнуть, за галстук — дернуть. Но вслед за этим наглец получал сау-до — любимый удар Брюса Ли, когда на горло нападающего обрушивается закаленное многочасовыми тренировками ребро ладони. В один прекрасный день он попотчевал им трех членов гонконгской "Триады", двое из которых попали в больницу.
Древнейшее из азиатских преступных сообществ, "Триада'' существовала сотни лет: возникнув как боровшееся с маньчжурскими завоевателями тайное общество, со временем оно переключилось на торговлю наркотиками. Тех, кто в него вступал, связывала круговая порука: общество требовало от своих людей абсолютной верности, а взамен предоставляло им защиту. Если бы людей из "Триады" начали безнаказанно избивать на улицах, власть и престиж клана не стоили бы и ломаного гроша. Теперь Брюс Ли должен был умереть — быстро и по возможности мучительно. Его, родившегося в Сан-Франциско, спасло то, что он считался гражданином США, — мать за один вечер собрала вещи, купила билет на пароход и отправила Брюса в Америку к знакомым. О том, что она посылает сына навстречу богатству и славе, до смерти перепуганная Грэйс Ли и не подозревала.
Семьдесят лет назад в Соединенные Штаты привезли первую партию китайцев. Америка стремительно покрывалась сетью железных дорог, для их строительства была нужна дешевая рабочая сила — нищие, трудолюбивые и безответные азиаты подходили для этого как нельзя лучше. Лучшим аргументом в диалоге с ними считался хук правой: нищие крестьяне из глухих китайских деревень, никогда не учившиеся боевым искусствам, сносили такое обхождение с конфуцианским долготерпением. Время шло, нравы смягчились, но уделом американских китайцев оставались прачечные и дешевые ресторанчики — в один из них и устроился Брюс Ли.
Вскоре он превратился в кинозвезду. Произошло это, в общем-то, случайно: телепродюсер Уильям Дозье искал актера на роль в новом сериале, рядом оказался человек, который учился у Брюса, — и роль досталась ему. Потом ему дали новую роль, а затем обошли ради американского актера. Брюс переживал — ему казалось, что кинокарьера не складывается, но когда он приехал в Гонконг, земляки были готовы носить его на руках. Оказалось, что дома он пользуется бешеной популярностью — в родной город Ли Джан Фан вернулся в ореоле американской кинозвезды и одновременно воина, побившего "белых чертей".
t@T!C-X 
